Ноу Фиш | Говорим о рыбалке и не только

Насколько эффективна та или иная противообледенительная жидкость, используемая для обеспечения безопасности полетов, может помочь специальная подсветка. Метод подсвечивания поверхности поляризованным светом предложила группа ученых из Сколтеха, МФТИ, ГосНИИ ГА, а также ряда зарубежных университетов.

При образовании на поверхности самолета слоя инея, снега или льда нарушается обтекание крыла, уменьшается подъемная сила и создается дополнительное сопротивление. Это негативно сказывается на управляемости самолета и повышает вероятность возникновения аварийных ситуаций в полете. Для борьбы с опасным обледенением самолет перед взлетом обрабатывают специальными противообледенительными жидкостями. Перед применением жидкость обязательно тестируют: наносят ее на фрагмент алюминиевой обшивки и помещают ее в климатическую камеру, имитирующую сложные метеоусловия.

Однако лед имеет очень низкий контраст на фоне алюминия, что создает определенную проблему исследователям при определении эффективности противообледенительных жидкостей. К тому же образование льда не всегда начинается в одной точке, – он может появляться в виде разбросанных по поверхности пластины островков. В этом случае решение о степени обледенения принимается оператором испытательной лаборатории исключительно на основе субъективной оценки. Нередко, по словам специалистов, для подтверждения визуальных наблюдений поверхность приходится «зондировать» зубочисткой.

Как сообщили «МК» в Сколтехе, чтобы избегать впредь субъективной оценки в таком важном деле, исследователи предложили подсвечивать пластины в камере поляризованным (отраженным или рассеянным) светом и наблюдать за образованием льда через полароидную пленку. При такой подсветке участки обледенения, включая самые тонкие, видны гораздо лучше.

В будущем данный метод предполагается сделать полностью автоматизированным и использовать прямо перед вылетом для определения степени обледенения самолета.

Используя самолёт как средство передвижение вы экономите своё время.  Если вы часто пользуетесь самолетами значит вы часто путешествуете или ездите в командировку. Если вы ищете, где остановиться во время командировки или при пересадке можете воспользоваться хостелом. Ведь там вы сможете провести время в комфортной обстановке.

Изменения климата приведут к распространению инфекционных заболеваний и аллергий на более северные регионы. К такому выводу пришли авторы международного исследования, проведенного под патронажем Джорджтаунского университета, результаты которого опубликованы в последнем номере авторитетного журнала Nature. Авторы работы считают, что особую опасность представляет таяние ледников, в которых могут сохраняться вирусы былых эпох.

Грозят ли нам патогены прошлого, какие заболевания могут появиться в ближайшие годы в наших широтах, «МК» узнал у экспертов.

Авторы нового исследования выяснили, как зависит появление новых заболеваний от изменений климата. И пришли к выводу, что глобальное потепление, о котором так много говорят в последние годы, может вызвать новую пандемию, которая затронет всю планету. Их главные опасения связаны с ледниками, которые хранят в себе в замороженном виде множество вирусных возбудителей. Они уже начали таять на обоих полюсах и в других частях света. Ученые считают лишь вопросом времени наступление момента, когда оттаявшие вирусы устроят нам новую пандемию, по сравнению с которой нынешняя покажется легким испугом.  

Кроме того, в новой работе проанализированы изменения в географическом ареале млекопитающих в связи с повышением температур: перемещаясь в новые места, животные переносят в них с собой многие зоонозные (передающиеся человеку) инфекции. К тому же повышение температур способствует увеличению количества аллергенов в воздухе, что также повысит количество аллергиков.

— Изменения климата, естественно, вызовут изменения всей экологический системы, — рассказал "МК" известный эпидемиолог, инфекционист, профессор, доктор медицинских наук, академик РАН Вадим Покровский. — Из-за температурных изменений южные животные, растения, насекомые будут перемещаться в более северные районы. Соответственно, повышение температуры в наших широтах может привести к появлению большого количества переносчиков малярии или вирусных лихорадок, то есть заболеваний, которые сейчас встречаются в основном в экваториальной зоне. Эти заболевания начнут смещаться южнее, что вызовет определенное напряжение в плане распространения, в том числе, и в России.

И, конечно, наибольшую проблему представляет с этой точки зрения малярия. Например, сейчас на территории Москвы преобладает температура, при которой возбудитель малярии может выживать какое-то недолгое время, на протяжении которого невозможно осуществить полный цикл передачи вируса. 

Способность передавать вирус определяется периодом активности комаров: для этого требуется продолжительное время высоких температур, то есть, комар должен успеть выпить кровь у одного человека, отложить яйца и попить кровь у другого человека. Как правило, это занимает месяц, но у нас таких температур не бывает. Однако если температуры повысятся, то возможности передачи повторных укусов появятся.

— Но у нас малярийные комары все же есть?

— Популяция переносчиков у нас есть, но нет больных. Потому что случаи передачи крайне редки. Например, приезжает инфицированный паразитом иностранец, отдыхает на пляже в Подмосковье, его кусает комар, который переживает цикл и повторно через месяц кусает другого отдыхающего на этом же пляже. Такие случаи у нас бывают, но, как правило, единичные. Но если период большого тепла увеличится, комаров будет больше, и они дольше будут передавать малярию. В тропических странах, например, они делают это круглый год. Получается, что повышение температуры не прямым образом, но сильно влияет.

— Как вы относитесь к перспективе появления инфекций из-за таяния ледников?

— Не слышал ни об одном случае, чтобы у нас появились и стали распространяться какие-то вирусы, которые были обнаружены в ледниках. Да, там действительно могут быть древние замороженные вирусы. Но это вопрос весьма интересный: надо еще посмотреть, в какие времена они были заморожены. Если в период мезозоя, когда на Земле были только ящеры и динозавры, то очень маловероятно, что такие вирусы будут опасны для людей. 

У вирусов идет отбор приспособления к будущему хозяину. Мы видим сейчас, как коронавирус приспосабливается к новому хозяину — мутирует, ищут обходные пути. Эпидемия затухает, но циркуляция вируса остается, хотя он в значительной мере к населению приспособился.

Вероятность того, что разморозится какой-то вирус, который сразу будет использовать человека как хозяина, очень мала — у вируса должны быть эволюционные приспособления для поражения теплокровных и млекопитающих, а не пресмыкающихся. Но в любом случае ледники надо изучать — с точки зрения вирусологии опасный потенциал здесь есть.

— С аллергиями сценарий более вероятен?

— Аллергии чаще развиваются к тем возбудителям и растениям, с которыми человек уже сталкивался. Чтобы возникла аллергия на кошачью шерсть, нужно ранее сталкиваться с кошкой. Но, конечно, с потеплением климата количество аллергических реакций будет расти. Например, один из самых популярных аллергенов — амброзия. В Московском регионе ее нет, но если она появится, количество аллергий вырастет… 

Тем временем британский вирусолог Джон Оксфорд прогнозирует пандемию зоонозных инфекций: по его мнению, стоит опасаться вирусов, который могут перейти к человеку от диких или домашних животных из Азии или Африки.

Кстати, от животных нам уже достались многие вирусы, включаю лихорадку Эбола и, возможно, ВИЧ. Эти вирусы, к счастью, по воздуху не передаются, но появления зоонозных инфекций с воздушно-капельным путем передачи не исключено. Тем более что в последние годы количество зоонозов выросло из-за распространения современных технологий, активных перемещений людей по миру, роста населения, проникновения человечества в джунгли и другие ранее не изведанные места.

Кроме того, огромное количество вирусов живет в мировом океане и размножается в морском планктоне. Как говорит известный вирусолог, академик Дмитрий Львов, их там больше, чем звезд на небе, и если разместить их цепочкой, они растянутся на 10 миллионов световых лет. При этом 90% вирусов, которых находят там ученые, науке ранее были неизвестны. Их свойства не изучены, и как они могут повлиять на нас в будущем — тоже большая загадка.

Госпитализация из-за COVID-19 может оказать на мышление воздействие, подобное 20-летнему старению, показывают исследования. Некоторые люди испытывают затяжное снижение когнитивных функций, при этом степень нарушения связана с тяжестью заболевания.

Исследования показывают, что у людей, которые были госпитализированы с COVID, могут остаться проблемы с мышлением, сравнимые по величине со старением на 20 лет, пишет The Guardian.

По мере того, как пандемия коронавируса охватила мир, стало очевидно, что вирус может не только вызывать немедленные проблемы со здоровьем, но и оставлять у некоторых людей часто изнурительные симптомы — состояние, известное как «длительный ковид».

Согласно одному британскому исследованию, около трети пациентов, у которых ощущались симптомы после госпитализации, через год чувствовали себя полностью выздоровевшими, с небольшим улучшением для большинства пациентов в таких областях, как физические функции и когнитивные нарушения.

Теперь эксперты обнаружили, что у некоторых пациентов в среднем наблюдалось затяжное снижение когнитивных функций.

Дэвид Менон, профессор Кембриджского университета и старший автор исследования, рассказал, что степень нарушения связана с тяжестью заболевания.

«Ковид действительно вызывает проблемы с различными органами тела, включая мозг, нашу когнитивную функцию и наше психологическое здоровье, — рассказал ученый. – Если у вас будет вакцина и все ваши дозы, у вас будет менее тяжелая болезнь. Так что всех этих проблем станет меньше».

В статье для журнала eClinicalMedicine профессор Дэвид Менон и его коллеги рассказывают, как они изучили результаты когнитивных тестов, проведенных 46 пациентами, в среднем через шесть месяцев после того, как они были госпитализированы в больницу Адденбрука в Кембридже в период с марта по июль 2020 года. Из этой группы 16 пациентов получили искусственную вентиляцию легких. .

Когнитивные тесты проводились с помощью платформы Cognitron, разработанной исследователями из Имперского колледжа Лондона, которая легла в основу Большого британского теста интеллекта BBC.

Команда сравнила результаты с результатами 460 человек, у которых никогда не было COVID. Каждому пациенту были подобраны десять человек по таким характеристикам, как возраст, пол, образование и родной язык.

Результаты показывают, что у тех, кто был госпитализирован с ковидом, были особые когнитивные нарушения, в том числе более низкая скорость обработки информации.

Исследование предполагает, что, хотя когнитивные нарушения были отчетливыми, величина изменения в среднем была на одном уровне со снижением когнитивных функций, наблюдаемым у людей в возрасте от 50 до 70 лет.

Команда не обнаружила сильной разницы в уровне когнитивных нарушений между теми, кто завершил тесты через шесть месяцев после госпитализации, и пациентами, прошедшими тестирование через 10 месяцев, хотя были намеки на улучшение.

Профессор Менон добавил, что исследование снижения когнитивных функций у пациентов с ковидом может помочь не только им, но и тем, кто столкнулся с аналогичными проблемами после других заболеваний.

«Испытания, которые мы сможем провести, позволят нам понять основные механизмы и разработать эффективные методы лечения, чтобы предотвратить это и, возможно, вылечить позже», — сказал профессор.

Через пылевой хвост кометы Галлея пролетит Земля в ночь на 5 мая. В этот день произойдет максимум метеорного дождя Эта-Аквариды, который связан с кометой. Осколки кометы будут падать на нашу планету по 40-45 штук в час.

Как сообщили в Московском планетарии, Эта-Аквариды являются шлейфом короткопериодической кометы Галлея, которая возвращается к Солнцу каждые 75 лет. Последний раз комета проходила перигелий (ближайшее от Солнца расстояние) 9 февраля 1986 года. Она была видна тогда с Земли невооруженным глазом. Советские ученые, воспользовавшись столь редким «визитом», отправили к ней аппараты «Вега-1» и «Вега-2», которые предоставили данные о структуре кометного ядра и механизмах образования комы и хвоста.

Сейчас комета находится почти на противоположной стороне своей орбиты относительно Солнца, но через ее шлейф – обломки, которые возникают после ее постепенного разрушения, Земля проходит дважды в год – весной и осенью.

Эта-Акваридами весенние метеоры названы за то, что радиант потока (точка на небе откуда визуально направляется к нам метеорный дождь от кометы Галлея) располагается в созвездии Водолея, рядом с одной из его ярких звёзд, η Водолея.

Метеоры Эта-Аквариды считаются одними из самых ярких среди метеоров других потоков. В зависимости от химического состава, они могут казаться желтоватыми, красноватыми и даже иметь зеленоватый оттенок. Но Эта-Аквариды несутся к нам обычно на такой высокой скорости, что имеют преимущественно белый цвет.

В предрассветные часы вдали от городских огней наблюдатели могут увидеть в ночном небе до 40 падающих «звезд»-метеоров Эта-Акварид в час.

Ждать перигелия кометы Галлея, когда она сама предстанет перед нами во всей своей красе, осталось 39 лет. Это произойдет в 2061 году, а затем — 27 марта 2134 года.

Справка «МК». Комета Галлея названа в честь английского астронома Эдмунда Галлея. С кометой связаны два метеорных потока – Эта-Аквариды и Ориониды. Комета Галлея — единственная короткопериодическая комета, хорошо видимая невооружённым глазом.

Мало кто вспоминает сейчас, что у землян есть один укромный «остров», где никогда не бывает серьезных конфликтов. И это притом что живут там люди самых разных национальностей из разных стран! Я — о Международной космической станции, которая по шестнадцать раз за сутки облетает нашу планету, и ее обитателях. Насколько я слышала, даже тему нынешней сложной ситуации на Украине космонавты стараются в разговорах не затрагивать.

Сегодня, в честь знаменательной даты — 61-й годовщины первого полета человека в космос, — слово космонавту Петру Дуброву, который только-только вернулся на Землю. Это был его первый полет — и сразу мировой рекорд по длительности одного космического полета по программе МКС — 355 суток. 

Из беседы с ним мы узнали:

— как заново научиться ходить после года невесомости;

— откуда на станции иногда берется неправильный солнечный зайчик;

— по каким вопросам космонавты звонят на Землю своим коллегам.

Петр Дубров. Фото: «Роскосмос»

К слову, наше интервью стало для Петра первым после полета — я позвонила ему по ВКС (видеоконференцсвязи) спустя неделю после его возвращения прямо в профилакторий Звездного городка, где он сейчас участвует в послеполетных экспериментах и проходит реабилитацию. Она включает плавание, ванны, массаж и прочие приятные процедуры.

— Чувствую я себя нормально, примерно так, как чувствует себя переболевший обычной простудой человек, который уверенно идет на поправку, — делится своими ощущениями Петр. — Сейчас я ношу жесткий корсет. Он нужен для поддержки ослабленных мышц, чтобы не допустить повреждения позвоночника. Выполняю очень умеренную физическую нагрузку для восстановления тонуса. Большую давать нельзя — мелкие сосуды еще не успели наполниться кровью, а потому любое серьезное усилие над организмом или резкие движения могут привести к нежелательным последствиям для здоровья.

По сути, космонавт, которому во время полета исполнилось 44 года, учится заново жить на планете Земля после долгого отсутствия. Первые два дня после полета он ходил с поддержкой, на третий — самостоятельно, хотя «прямую линию держать еще было сложно». И только на 4-й день, когда вестибулярный аппарат хорошо восстановился, вернувшийся с орбиты Петр Дубров пошел уверенно и сразу — на… Марс.

Это испытание проходят сейчас все космонавты сразу по возвращении на Землю — в рамках эксперимента «Выход-2» для них снова имитируют космические условия, чтобы понять, как будет чувствовать себя космонавт на другой планете после полугодичного или годового (как в случае с Дубровым) полета. Петра, как и его напарника, командира экипажа Антона Шкаплерова, облачили в скафандры для внекорабельной деятельности «Орлан-МК» и попросили пройтись «по другой планете», выполнить простые функции, такие, как работа с антенной, управление при помощи джойстика компьютерной моделью марсохода. Все это фиксируется, анализируется, снимаются медицинские показатели, чтобы получить дополнительные сведения о человеческих возможностях.

Члены экипажа «Союз-МС18» Олег Новицкий и Петр Дубров в американском модуле BEAM. Фото: «Роскосмос»

Как все начиналось

— Петр, давайте вернемся к истокам. Расскажите, как вы решили стать космонавтом?

— Мне всегда были интересны люди героических профессий, особенно связанных с небом. Я с детства мечтал пойти по стопам отца и деда, которые служили в авиации, а может, и дальше — в космонавты. Это желание укоренилось после прочтения книжки Алексея Архиповича Леонова «Выхожу в космос». Удивительно, но про все сложности полета, про первый выход в открытый космос, про аварии он писал таким простым, доступным каждому ребенку языком!

— И аварии вас не отпугнули?!

— Из его повествования рождалась вера в то, что человек может преодолеть все трудности, что все они — это неотъемлемая часть профессии космонавта. Я очень сильно мечтал когда-нибудь взглянуть на Землю через остекление скафандра.

— И вы это сделали! С какого времени вы начали себя готовить к этой нелегкой профессии?

— Путь не был прямым. Еще в подростковом возрасте у меня обнаружились проблемы со здоровьем. Тогда показалось, что дорога в космос для меня закрыта. По окончании школы выбрал профессию инженера-программиста. Отучился 10–11-й классы в лицее информационных технологий родного Хабаровска, а затем там же поступил в институт.

После, когда я уже перебрался в Москву и работал здесь по специальности, много раз ловил себя на мысли, что меня по-прежнему манит к себе небо. Видимо, мечта моя была очень сильной, не отпускала.

Вместе с другом-единомышленником пошли прыгать с парашютом. Приезжаем на один аэродром, нам говорят: «Самолет неисправен, сегодня полетов не будет». Поехали на другой — там первое, что нам бросилось в глаза, были носилки у входа, на которых лежал парень с поврежденной ногой. Не перелом — просто повредил во время приземления. В общем, был тот случай, когда начинаешь задумываться: то ли тебе дают знак, что не надо продолжать следовать этим курсом, то ли проверить себя — действительно ли ты этого хочешь, и укрепиться в своей цели. Помню, посадили меня в самолете, как самого тяжелого по весу, перед открытой дверью (я должен был прыгать первым), и передо мной пронесся весь аэродром, я видел взлет, ошеломляющий набор высоты, и вот настал момент прыгать. Я сиганул вниз с каким-то диким криком. (Улыбается.)

— Второй раз прыгать было страшнее?

— Так говорят, но я этого не почувствовал. Я понял, что не смогу больше без этих прыжков, и после первых успешных попыток пошел обучаться парашютному делу серьезно. Дорос я в парашютном спорте до кандидата в мастера спорта. И вот что неожиданно выяснилось: поскольку мы между соревнованиями должны были регулярно проходить медкомиссии, на одной из них я узнаю, что мои подростковые кардиологические проблемы отступили сами собой, видимо, я их перерос. Понял: если сейчас не воспользуюсь шансом пойти в летчики, не прощу себе потом. Но оказалось, что мне была уготована дорога в космос, минуя летную школу. На дворе был 2011 год, когда «Роскосмос» объявил первый открытый набор в отряд космонавтов. Что значит «открытый»? А то, что принять участие в нем могли люди разных профессий, не только летчики и сотрудники космической отрасли. Узнал о требованиях, попросил своего инструктора в спортзале подобрать мне такую программу, чтобы я укрепил свои мышцы за минимальный срок.

— Вы ему сказали, что хотите лететь в космос?

— Не сразу — не хотел сглазить. Даже родителям не сразу рассказал. Они узнали об этом, только когда я достиг определенного этапа. Конкурс был очень серьезный: на 8 мест претендовало более 400 кандидатов.

— Что было самым сложным во время отбора?

— Наверное, медицинские исследования. Все остальное — физкультура, профессиональные собеседования, — к этому можно было подготовиться. А на медицинские показатели никак повлиять нельзя — что есть, то есть. Осознавал, что попал в ситуацию, в какой-то степени напоминающую лотерею, волновался, как бы врачи не нашли во мне что-то, связанное с прежним диагнозом. Ведь говорят же в шутку, что нет абсолютно здоровых людей, есть недообследованные. К счастью, ничего критичного у меня не обнаружилось. Здоровье оказалось нужного уровня.

— Потом был долгий период ожидания? Ведь от включения в отряд космонавтов в 2012 году до старта в апреле 2021-го прошло 9 лет.

— Это еще не очень долго, — бывает, что некоторые ждут и по 20 лет своего звездного часа.

Петр Дубров на МКС. Фото: «Роскосмос»

Полет на корабле «Юрий Гагарин»

— И вот вам назначают дату, когда вы должны лететь. В апреле 2021 года, в год 60-летия первого полета человека в космос, на корабле, носящем имя первого космонавта Земли!

— Да, знаковая дата.

— Изначально вас готовили на полгода, а вышло, что в связи со съемками художественного фильма в космосе вашу программу перекроили и отправили вас на год. Как вы это восприняли? Была ли в связи с этим изменена программа тренировок?

— У меня было предчувствие того, что полет мой будет долгим и сложным, еще за полгода до того, как мне сообщили об изменении времени пребывания на станции. Никаких дополнительных тренировок не потребовалось, так как наша подготовка позволяет лететь на орбиту и на полгода, и на год.

— По сути, это был почти такой же форс-мажор, как и у космонавта Сергея Крикалева, который в 1991 году вынужден был остаться на станции на год в период смены политического строя в стране и связанных с этим изменений в космических ведомствах. Он давал вам напутствия перед полетом?

— Мы общались с ним, когда он был еще начальником ЦПК им. Гагарина. Но перед самым полетом нам побеседовать не довелось.

— Вас ждал в космосе очень напряженный график: встреча двух новых модулей, четыре выхода в открытый космос. Все случилось так, как описывал Алексей Леонов?

— Это невозможно описать словами!

— Страшней, чем прыжок с парашютом?

— Нет, с парашютом — страшнее. Там ты ни к чему не привязан. А здесь была серьезная уверенность в нашей подготовке. Я был уверен, что страховка, которая имеется у нас, наши надежные карабины, которыми мы закреплялись к станции, не подведут. В какие-то моменты я даже отталкивался от станции, отлетая во время отдыха и любуясь видами Земли. Парил, в общем. (Улыбается.)

— Расскажите про период адаптации.

— Он был непростым — вестибулярный аппарат мой оказался чувствительным к невесомости. Поэтому по прилете понадобилось время, чтобы он привык к новым условиям.

— Какие рекомендации вам давали на этот счет на Земле?

— Есть разные рекомендации по поводу адаптации к невесомости, включая возможность купировать «болезнь движения» медикаментозно. Одно из средств — так называемое изделие «Браслет». Это две довольно плотные эластичные повязки шириной сантиметров 15, надеваются на бедра и немного пережимают кровоток, не давая большому объему крови смещаться к голове (это обычное дело в условиях микрогравитации). Ну а кроме того, я выполнял советы специалистов: первые дни старался меньше крутить головой и двигался не спеша.

Ночная Москва. Фото: «Роскосмос»

Знакомство с «Наукой»

— Расскажите, как вы пережили ЧП во время непростой стыковки с модулем «Наука» в июле прошлого года? Напомню читателям, что на ней после причаливания к станции неожиданно снова включились двигатели, и она начала раскручивать МКС, устроив этакую космическую карусель.

— Думаю, что наземная группа испугалась гораздо больше нас, заметив неладное с первых минут. Мы-то обратили внимание на закрутку лишь тогда, когда техника передала нам, что угол поворота станции больше относительно нормального, и выдала сигнал аварии — «потеря ориентации». Был интересный момент — буквально за несколько секунд до того, как прозвучал сигнал «авария», мы увидели солнечный зайчик, который очень резво бежал по панелям жилого отсека по необычной траектории. Такого никогда не было — солнце никогда не заглядывало к нам под таким углом!

— Эвакуации не понадобилось?

— Нет.

— Паники на борту не было?

— Никакой. Все шаг за шагом выполняли то, что было необходимо. Через несколько минут все волнения были позади. В итоге станция сделала оборот на 540 градусов. А затем при помощи двигателей грузовика «Прогресс» станция выровняла ориентацию.

Дружная семья МКС — члены 65-й экспедиции. Фото: «Роскосмос»

Космический вкус

В наш «деловой разговор» с Петром Дубровым в какой-то момент «вплывает» космическая музыка.

— Извините, — говорит он мне, — звонят с МКС, не могу отменить этот вызов, если звонят, значит, что-то важное.

— Конечно, конечно…

Петр отключает голосовую связь со мной и минут 10 беседует с коллегами, которые сменили его и Шкаплерова на станции (там сейчас работают наши космонавты Олег Артемьев, Денис Матвеев и Сергей Корсаков, которые прибыли на МКС 18 марта).

После переговоров Дубров делится со мной:

— В числе прочего спрашивали меня, где находится специальный пластырь, которым мы заклеиваем наиболее уязвимые места на руках перед облачением в скафандры и выходом в открытый космос. Работать там нередко приходится по 6–7 часов — без специальной защиты можно сильно натереть кожу.

Петр Дубров во время послеполетных испытаний — имитация выхода на Марс. Фото: Пресс-служба ЦПК

— Много раз слышала, что в космосе у людей происходит изменение вкусовых привычек. С вами этого не случалось?

— В космосе обстановка уникальная. У нас на борту 16-суточные рационы питания, которые дополняются бонусными контейнерами с едой — мы формируем их в соответствии со своими желаниями. В них может быть то, чего никогда не бывает в штатном наборе. Но вот что я заметил: в космосе я разлюбил супы, которые обычно с удовольствием ем на Земле. И происходит это потому, что я не ощущаю привычного их аромата, который, как оказалось, сильно влияет на аппетит. По сути, это относится ко всем жидким блюдам и напиткам, которые находятся в космосе в герметичных упаковках с трубочками. Со вторыми блюдами все обстоит куда лучше: мы вскрываем упаковку, ощущаем аромат, едим ложками — почти как дома.

— В октябре к вам на станцию прилетел экипаж под командованием Антона Шкаплерова. Он привез телегруппу — актрису и режиссера, которые непродолжительное время снимали на борту МКС фильм. Вам тоже дали роль, как и Олегу Новицкому?

— Роль моя была небольшой. Не могу раскрывать всего, скажу лишь, что играл напарника главного героя (его играл Олег Новицкий). На Земле нам еще предстоят съемки в павильоне, должно получиться интересно.

— По прилете члены киногруппы обещали выпустить фильм к этому Дню космонавтики. Но, по-моему, об этом нет и речи…

— Думаю, это ошибка, они не могли делать такого заявления. Снять ко Дню космонавтики фильм было нереально. В лучшем случае это может произойти к концу этого года.

Определение новой космической стратегии для России и Белоруссии станет, скорей всего во вторник, 12 апреля, основной темой для общения президентов России и Белоруссии Владимира Путина и Александра Лукашенко. Оба в день космонавтики посетят космодром Восточный, где проведут совместные переговоры. О том, какие шаги в деле освоения космического пространства сегодня особо необходимы, мы решили выяснить у эксперта в области космонавтики Андрея Ионина.

Фото: roscosmos.ru

– Андрей Геннадьевич, какие решения было бы необходимо принять сегодня для развития космонавтики?

– Как это не парадоксально звучит, но именно сейчас для России, и для ее космической отрасли в частности, наступило время избавления от последних иллюзий. Это позволяет жестко действовать, исходя из национальных интересов, а не из интересов всевозможных «партнеров», прислушиваясь к чужому времени. Исходя из этого – стратегия России сейчас понятна. 

  Проект МКС почти завершен, Россия, как ответственный партнер, будет исполнять свои обязательства до 2024 года, чтобы завершить его безопасным для всех образом, то есть, свести с орбиты безопасным образом. Хотелось бы также, чтобы был решен вопрос по самым новым российским модулям, пристыкованным к МКС в прошлом году – это «Наука» и «Причал», потому что их терять нам был не хотелось. 

– Их можно сохранить на той же орбите, где находится сейчас МКС?

– Перевести их на орбиту с другим наклонением уже невозможно. Если старые модули, которые уже давно выработали свой ресурс, затопят, эти можно оставить и использовать как самостоятельную станцию. Ведь там есть потенциально жилой модуль («Наука») и стыковочный («Причал»). Если к ним еще присоединить корабль, — это будет полноценная станция.

– А если американцы захотят сделать то же самое ?

– Американский модуль настолько большой, что никакие присоединения «Сrew Dragon” (пилотируемого корабля) не позволит ему существовать. У него один путь — в утилизацию. Без российских старых модулей Международная космическая станция существовать не сможет. Если наше руководство примет твердое решение в 2024 году сводить свой сегмент с орбиты, за ним последует и американский. 

– От каких функций российского сегмента зависит американский?

— Российские модули, к примеру, выполняя функции управления, изменения орбиты станции.

– Слышала о предложении не затапливать после 2024 года наши модули, а оставить в составе МКС, передав их в управление американцам…

– Это невозможно. Российскими модульными системами может управлять только российские специалисты, в этом деле очень много технических тонкостей, обучить которым быстро не получится.

– Второй вопрос — для чего нам на орбите новая маленькая станция?  

– Можно использовать ее как «песочницу», школу, институт, – как хотите – для наших новых партнеров. Только уже не американских. Желающих иметь свою пилотируемую программу много. Это и Турция, и Арабские Эмираты, я уже не говорю об Индии.

– Что мы от этого будем иметь? Будет ли России выгодно такое сотрудничество?

– Деньги – это ерунда. Главное, чтобы партнеры в космосе стали партнерами на Земле.

– По-моему, немного размытое понятие.

– Взаимодействие в космосе – это одна из ниточек — самый хороший инструмент для сотрудничества. Пилотируемая космонавтика нужна нам, во-первых, для технического развития, во-вторых, для поддержки политических решений. И, кстати, нам же надо вырастить партнеров для совместного освоения Луны! Новая наша станция  будет подходящей тренировочной базой.

– То есть главный проект, к которому мы все-таки стремимся, — это Луна?

– Да это настоящий глобальный проект, в котором, как мне кажется, будут все равны. Знаете, как звучит стратегия китайского председателя Си? «Пространство единой судьбы».

– Как впишется РОСС (Российская орбитальная служебная станция, которую планируется построить на высокой орбите для обеспечения лучшего обзора нашей страны) в это пространство?  

– Это отдельная история для решения задачи национальной безопасности. Ее мы будем строить самостоятельно.

– Что приоритетней — РОСС или возрождение станции на нынешней орбите?

– Их надо развивать параллельно.

– На этом фоне интересны споры — нужны нам перекрестные с американцами полеты на МКС в ближайшие два года или нет?  

– Когда вы одолжаете работать на одной станции, вы должны доверять своим партнерам. А если вы не можете доверить даже совместную подготовку, то как вы там, на большом расстоянии от Земли рассчитываете взаимодействовать?

– То есть это не денежный вопрос, а вопрос доброго совместного доживания на МКС?

– Да. И я считаю, если будут такие полеты, нужно вводить новые тесты на политическую, идеологическую устойчивость. Ни от одного из наших космонавтов я не слышал агрессии в отношении политиков США, но от бывших астронавтов приходится порой читать такое, что за голову берешься: не дай Бог такие попадут в экипаж, – одними  просверленными отверстиями дело там  не окончится. 

– А какова же в этом всем роль наших братьев-белорусов?

– Мы стремительно приближаемся с ними  к реальному Союзному государству. Это вопрос совместной безопасности.

– Белоруссия войдет с нами и с другими странами в «пространство единой судьбы» и в космической сфере?

– Конечно.

Новый метод заживления ран при помощи… червя-паразита разрабатывают ученые Института цитологии и генетики СО РАН.

Паразитические черви рода Opisthorchis являются возбудителями описторхоза – заболевания, которое может приводить к тяжелым повреждениям печени, поджелудочной железы и желчного пузыря. В России этот гельминт, который может оставаться в организме человека довольно продолжительное время, входит в число самых распространенных.

Как сообщили «МК» в институте, ранее ученым удалось расшифровать геном этого паразита. Это пригодилось им для того, чтобы понять, как продукты гельминтов взаимодействуют с клетками организма-хозяина. В настоящее время на основе этих знаний разрабатываются препараты, противодействующие воздействию червя на организм носителя.

А недавно новые результаты исследований позволили взглянуть на червя-паразита с новой стороны. Известно, что одной из отличительных черт описторхоза является непрекращающееся заживление тканевых повреждений желчных протоков. Паразиты сначала сами повреждают стенки протоков, питаясь их содержимым, а затем… сами же их и восстанавливают. Другими словами, производят «ремонт» своих «кормушек».

На основании этого исследователи выдвинули гипотезу, что белки, входящие в состав тела паразита, могут обладать ранозаживляющими свойствами. Теперь в институте хотят проверить, способны ли данные вещества исцелять плохо заживающие раны у людей, страдающих сахарным диабетом, болезнями системы кровообращения, получивших сильные ожоги.

В День космонавтики президент Владимир Путин, посетивший космодром Восточный, заявил, что Россия возобновит лунную программу. Между тем к решению задач пилотируемых межпланетных полетов у нас приступили более 60 лет назад. Еще до старта Юрия Гагарина в СССР уже начали готовить путешествие к Марсу. Советская марсианская программа действовала на протяжении более 15 лет. Один из тех, кто принимал непосредственное участие в этой засекреченной эпопее, поделился с «МК» воспоминаниями.

25 июня 1975 г. Завершен 90-суточный эксперимент. У марсолета его экипаж: справа налево — врач В.Макаров, бортинженер Б.Абушкин, командир В.Корсаков.

Путь к планетам-соседям начинается на Земле. Среди тех, кто его прокладывает, есть испытатели, «обживающие» макеты межпланетных аппаратов, чтобы выявить их пригодность для намечаемых полетов.

В числе таких «наземных космонавтов», отобранных для проведения опытов по имитации полета на Марс, был врач-исследователь Владимир Макаров. В 1974 и 1975 году он участвовал в проведении двух циклов длительного пребывания людей на борту экспериментального модуля, копирующего марсолет.

Космос на Ходынке

— Готовя запуск первого пилотируемого «Востока», Сергей Павлович Королев видел за этой «начальной ступенькой» главную цель — достижение Марса, — рассказывает Владимир Иванович. — На рубеже 1950–1960-х гг. в возглавляемом им Особом конструкторском бюро №1 приступили к проектированию тяжелого межпланетного корабля (ТМК) для полета к Красной планете.

В конце 1959-го, когда в проработке технических решений были достигнуты конкретные результаты, Королев решил окончательно «легализовать» эту программу и направил соответствующее обращение руководству страны. 23 июня 1960 года было принято постановление ЦК КПСС и Совмина СССР «О создании мощных ракет-носителей… и освоении космического пространства в 1960–1967 гг.». Там был пункт: «Принять предложение о проведении в 1960–1962 годах проектно-конструкторской проработки и необходимого объема исследований с целью создания в ближайшие годы… новой ракетной системы, обеспечивающей вывод на орбиту тяжелого межпланетного корабля…».

Таким мощным носителем должна была стать ракета Н-1, которой занимались в ОКБ-1. Параллельно шла работа над созданием марсолета. Чтобы сделать конструкцию, годную для межпланетного рейса, требовалось провести испытания, сымитировав в земных условиях каверзы космического путешествия.

Для изучения воздействия на человека факторов длительного межпланетного полета и моделирования профессиональной деятельности космонавтов в этих условиях неподалеку от Ходынского поля, на территории наземного экспериментального комплекса (НЭК) Института медико-биологических проблем (ИМБП), построили полноразмерный макет ТМК. В официальных документах он фигурировал как «Экспериментальная установка №37» (ЭУ-37), а в обиходе сотрудники называли его марсолетом. Монтаж этой конструкции осуществляли в 1967–1969 гг. А летом 1971-го на ней провели первый большой эксперимент. Трое его участников находились в макете ТМК 50 суток.

Затем стали готовить новые испытания. Предстояло разобраться в сюрпризах, которые может преподнести во время марсианской экспедиции человеческий фактор. Ведь, отправляя космонавтов в путешествие, нужно не просто обеспечить им возможность выжить, но создать медико-биологические и психологические предпосылки для плодотворного труда в космосе. В ходе долговременного «наземного полета» предстояло проследить динамику изменения уровня работоспособности его участников.

После окончания 60-суточного эксперимента. В.Макаров и Э.Рябов (справа) у наземного пульта контроля за работой гомеостата.

Хоромы для испытателей

— Как вы оказались среди тех, кто попал на борт марсолета?

— Я работал в ИМБП, моей специальностью была «психофизиология труда в спецусловиях». Видимо, это и предопределило дальнейший ход событий. Зимой 1974-го начальство вдруг предупредило: «Ваша кандидатура рассматривается для включения в экипаж объекта НЭК».

Меня назначили врачом в группу из трех человек, которой предстояло провести 60-суточный эксперимент, моделирующий полет ТМК. Перед началом испытаний пришлось усиленно готовиться: в сжатые сроки мы прошли краткий курс общекосмических тренировок.

День, когда я впервые вошел в ЭУ-37, запомнил на всю жизнь: 28 февраля 1974 года.

Это была, по сути, ознакомительная экскурсия, которую для меня провел сотрудник ОКБ-1 и будущий командир нашего экипажа исследователей Владимир Корсаков. В громадном зале размером с половину футбольного поля протянулось длиннющее тело, составленное из цилиндров разных диаметров, — макет ТМК.

Мы с Корсаковым прошли в блок обитаемых отсеков. Первое помещение, которое он мне показал, — салон. Пространство обширное: здесь уместился бы правительственный лимузин. Интерьеры меня впечатлили. На полу ковровое покрытие, по стенам два здоровенных дивана, обитых натуральной кожей. Три глубоких мягких кресла тоже обтянуты сафьяном…

Из салона попали в смежное помещение-оранжерею — цилиндрический корпус трехметрового диаметра c реакторами для культивирования хлореллы. По другую сторону салона расположен санузел. В нем три писсуара, снабженные вакуумными отсосами (для работы в невесомости), душевая кабинка. Еще умывальник, стиральная машина.

За туалетом, дальше по коридору, — кухня и три каюты членов экипажа. Я отметил, что диван в моей будущей «комнате» не такой мягкий, как у командира и бортинженера. Оказалось, что он одновременно является хирургическим креслом. Такой трансформер может служить и для ночного отдыха, и для медицинских обследований, а если потребуется — даже для лечения моих товарищей по экипажу.

«Сердцем» всего марсолета был приборно-агрегатный отсек, в торце которого расположен главный пульт. Кроме того, в макете ТМК была мастерская с набором инструментов для ремонта бортовой аппаратуры.

Среди помещений ЭУ-37 своей конструкцией выделялось радиационное убежище — прямоугольный блок, похожий на сейф величиной с три бабушкиных комода. Толщина стен около четверти метра: защита от космического излучения выполнена из специального полимера. Пространство внутри убежища рассчитано так, чтобы могли лежа уместиться три человека. Высота отсека около 120 см. Потолок и стены выложены кожаными стегаными подушками. А все дно занимал трехспальный диван-кровать, причем каждая часть «лежбища» могла трансформироваться из лежачего в полусидячее положение. Вдобавок под съемным сиденьем среднего кресла-лежанки скрыт унитаз. Под двумя другими — емкости для продуктов питания, питьевой воды, гигиенических пакетов. На одной из стен предусмотрена компактная приборная доска, где отображаются основные параметры работы систем корабля. В общем, проектировщикам удалось уместить в 3,5 кубометра все необходимое, чтобы экипаж мог пересидеть в убежище мощные солнечные вспышки, имея хотя бы минимум комфорта.

Владимир Макаров в редакции «МК».

Под присмотром полиграфа

— Чем пришлось заниматься во время эксперимента?

— Наш 60-суточный «полет» начался 29 мая 1974 года. Заданий по программе исследований было предостаточно. Я, например, отвечал за проведение более полусотни медицинских и других исследований.

Состояние экспериментального модуля и его экипажа постоянно отслеживали с «земли» — центрального поста, где находилась дежурная бригада. Испытатели, обитающие внутри макета ТМК, были самыми контролируемыми людьми в мире. К каждому из нас подключили датчики, фиксирующие параметры работы организма. Помимо этого в отсеках установлено множество измерительных приборов.

Специалисты разного профиля оценивали способность человека переносить условия, моделирующие дальний космический полет. А я, бортовой врач, был в отсеках ТМК их глазами, ушами и руками. Шел постоянный мониторинг электрокардиограмм «наземных космонавтов», два раза в неделю проверка на велоэргометре… Бывали дни, когда каждые два часа следовало брать на анализ кровь из пальца. А еще регулярно кровь из вены, анализ мочи, слюны, забор проб выдыхаемого воздуха…

Для экипажа приготовили множество психологических тестов. Причем контролировали нас при помощи детектора лжи. Для проведения экспериментов на ЭУ-37 специально приобрели 16-канальный японский полиграф.

Динамику эмоциональной устойчивости и психологической совместимости испытателей определяли с помощью парно-словесной пробы. Это когда один говорит, к примеру, «стакан», а другой должен быстро назвать первую пришедшую на ум ассоциацию: «вода» или, может, «водка».

Много работали на гомеостате — приборе с двумя пультами, соединенными единой электрической цепью. Испытателям, находящимся в разных помещениях, надо было, вращая ручку потенциометра, выставить стрелку на ноль. Но такое продвижение ее уводило в сторону аналогичную стрелку на пульте партнера. Решение задачи возможно, однако для этого требуется интуитивное понимание логики взаимодействия двух «игроков», членов экипажа.

Большое внимание уделялось изучению способности космонавтов к выполнению профессиональной деятельности и такого ее важного элемента, как ручная стыковка (она необходима, например, при возвращении к кораблю посадочного марсианского челнока). Процесс моделировался на тренажере «Волга», смонтированном в агрегатном отсеке. Исследовали динамику качества действий члена экипажа, выполняющего стыковку, при нарастании утомления в ходе длительного «полета», под воздействием экстремальных факторов. Я, например, выполнил около 2000 циклов ручной стыковки.

Среди заданий другого рода упомяну «огородные» хлопоты. В отсеке ЭУ-37 работала установка «Оазис», где в «космических» условиях проращивали семена гороха. Мы должны были скрупулезно, по графику осуществлять полив и фотографировать всходы. Причем одновременно с нашим экипажем такая же работа проводилась на околоземной орбите: горох пытались выращивать на борту орбитальной станции «Салют-4» космонавты Климук и Севастьянов.

— Но отдыхать-то вам все-таки удавалось в этом долгом «полете»?

— Из-за многочисленных экспериментов, необходимости часто сдавать анализы и контрольные показатели состояния организма досуг оказывался коротким. Обычно выкраивали по 30–40 минут в день. Но и это время организаторы «полета» решили употребить с пользой для дела. На марсолете были аппараты для чтения микрофильмов и сотни три переснятых на фотопленку книг разных жанров: классика, фантастика, историческая, научно-популярная литература. Планировали изучать изменения наших читательских вкусов в процессе длительного отрыва от Земли.

Начало 1970-х. Макет марсолета в зале НЭКа.

Визит «домового»

— Во время 60-суточного эксперимента на марсолете наш экипаж — командир Владимир Корсаков, бортинженер Эмиль Рябов и я — столкнулся с загадочным феноменом. Но мы тогда никому не стали сообщать об этом. Лишь сейчас, много лет спустя, я могу рассказать, что происходило в отсеках ЭУ-37 в июне 1974-го.

НЭК на Ходынке тщательно охранялся. Обитаемые отсеки макета находились под круглосуточным наблюдением: в разных местах размещены 24 телекамеры. Практически не было ни одного закутка, который бы оставался без присмотра. Кроме того, внутри поддерживались измененные параметры газовой среды, в том числе и давление, отличное от атмосферного, что исключало произвольное открытие кем бы то ни было опечатанных на старте эксперимента входных люков. И вот в этом изолированном от внешнего мира, находящемся под охраной, «простреливаемом» датчиками и объективами пространстве стали происходить по ночам необъяснимые вещи…

Во время ночного отдыха в марсолете царила абсолютная тишина, лишь изредка и ненадолго прерываемая гулом вентиляторов. За счет тщательной герметизации макета до нас снаружи не доносилось ни единого шороха. Но однажды ночью я вдруг услышал звуки из коридора — слабое поскрипывание панелей пола, как будто некто осторожно крадется там на цыпочках, стараясь остаться незамеченным.

От нервной встряски меня прошиб холодный пот. Неужели из-за серьезных нагрузок начались галлюцинации? Однако, как оказалось, странный посторонний шум слышали и командир с бортинженером. Лежа каждый в своей каюте, мы в страшном напряжении внимали звукам чьих-то шагов.

Но кто среди ночи разгуливает по «марсианскому» кораблю?! И как он сюда попал?!

Ошибиться в произошедшем мы не могли. О синхронности наших восприятий и эмоций свидетельствовали зарегистрированные датчиками изменения физиологических показателей: у всех троих одновременно подскочил пульс, давление, всплески отмечены на графиках электроэнцефалограмм, кардиограмм.

Через некоторое время звуки стихли. Но на протяжении ряда последующих ночей прогулки незваного гостя повторялись.

Сон членов экипажа стал чутким, поверхностным. Мы находились в плену неопределенности. Что случится следующей ночью? Как поведет себя неведомое нечто? Как отразятся эти посещения на работе систем корабля и на нашей безопасности? Следовавшие одна за другой практически бессонные ночи, проводимые в тревожном ожидании, начали нас изматывать. В дневных разговорах мы обсуждали ситуацию, хотя при этом пришлось пользоваться эзоповым языком.

У нас не было возможности обратиться за советом, помощью, консультацией к «земле». Если бы мы хоть пикнули на эту тему и о «потусторонних» эффектах стало известно психологам, психиатрам и руководству, отмеченные нами феномены были бы объяснены групповым психозом, галлюциногенным синдромом, развившимся в условиях изоляции, на фоне переутомления и эмоционального стресса. А значит, наша судьба была бы решена однозначно: вывод из эксперимента со всеми вытекающими последствиями.  

Но мы не хотели подписывать приговор этому этапу программы испытаний ТМК, не хотели ставить крест на своей испытательской карьере. Потому договорились между собой: «земле» о загадочном «госте» не говорить.

Таких визитов было около десятка. Примерно к 50-м суткам эксперимента они прекратились так же внезапно, как и начались.

Макет тяжелой ракеты-носителя Н-1 на стартовой площадке космодрома Байконур. 1967 г.

Реанимобиль наготове

— С учетом длительности предстоящей экспедиции к Красной планете, — продолжил Владимир Макаров, — на марсолете нужно было предусмотреть самовоспроизводящиеся системы, обеспечивающие создание в обитаемых отсеках корабля искусственной биосферы, способной автономно функционировать много месяцев. Чтобы она обеспечивала экипаж воздухом, водой и продовольствием на все время предполагаемого полета. Кроме того, следовало позаботиться о переработке продуктов обмена веществ, выделившихся при расщеплении и окислении пищи. Поэтому в конструкции ТМК решили предусмотреть оранжерею, которая должна в относительно небольшом (до 300 куб. м) обитаемом отсеке замкнуть систему круговорота кислорода. Его можно было регенерировать из выдыхаемой космонавтами углекислоты в специальных реакторах-культиваторах водорослей (самой подходящей считали хлореллу).

Питьевую воду рассчитывали получать в основном из конденсата влаги, выдыхаемой космонавтами. Часть питьевой воды и вода для гигиенических, технических нужд могли восстанавливаться из жидких отходов жизнедеятельности экипажа с помощью уже отработанных тогда методов.

По поводу пищи. Планировалось, что члены марсианского экипажа смогут получать еду из двух источников. Половина рациона состояла бы из продуктов, запасенных перед стартом с Земли, а вторая часть — из овощей бортовой оранжереи.

Опыты по проверке эффективности биологических систем жизнеобеспечения для экипажей межпланетных кораблей проводились в СССР в 1960–1970-е гг. Были созданы экспериментальные базы, на которых испытатели подолгу «обживали» гермобарокамеры, имитаторы отсеков космических аппаратов. С ноября 1967-го по ноябрь 1968-го в таком специальном лабораторном блоке ИМБП жил экипаж испытателей — врач Герман Мановцев, биолог Андрей Божко, техник Борис Улыбышев. Они доказали, что группа людей может продержаться год в автономном объеме.

— Вашему экипажу тоже выпало подобное «автономное» удовольствие?

— Программы многодневных экспериментов на макете ТМК, которые провели в 1974 и 1975 годах, таких задач не предусматривали. В планах было подключить замкнутые циклы жизнеобеспечения и проводить комплексные испытания, максимально приблизив условия пребывания экипажа в отсеках ЭУ-37 к реалиям межпланетного старта, во время последующих многодневных «полетов». Нам же довелось выполнять другие задания. Вода, пища у нас были «земными».

— Но при этом что-то особенное, «космическое» в меню присутствовало?

— В одном из отсеков макета ТМК стояло 10 холодильников «ЗИЛ», в которые были загружены специальные рационы. Причем вся еда приготовлена и расфасована с учетом использования ее именно в космических условиях.

В каждом рационе имелись порции на 3–4 приема пищи. Около ста наименований продуктов. Первые блюда упрятаны в тубы: щи, борщ, суп-харчо… Вторые — мясные консервы: ветчина, бекон, карбонад, сосиски, печеночный паштет, телячий язык. Можно было рыбными угоститься: осетриной, крабами… На десерт — творог с черносмородиновым пюре, шоколад, медовые коврижки. Причем и хлеб, и коврижки были запечатаны в двойные полиэтиленовые пакеты. Каждая упаковка — 50 граммов: 10 маленьких коврижек либо хлебцев на один укус. Это чтобы в реальных условиях полета, при невесомости, крошки не разлетались по отсеку и не попадали в дыхательные пути.

— Чем отличался 60-суточный эксперимент от 90-суточного?

— В 90-суточном запланировали имитации серьезных аварийных ситуаций. Их было четыре, по 7 суток каждая. Потом перерыв 1–2 недели — и новый «подарок». К примеру, включали режим перегрева. Нам приходилось жить и работать в отсеках модуля, где температура держалась днем и ночью на уровне 33–35 градусов.

Бывали и внеплановые аварийные ситуации, близкие к критическим. Однажды экипаж стал ощущать нарастающие головные боли. К ним добавились слабость, апатия. Пришлось мне как бортврачу бить тревогу и выходить на связь с «землей». Там срочно созвали консилиум с участием токсикологов. Была высказана версия: где-то возник малозаметный очаг возгорания, а бортовой газоанализатор не сработал. Эти тревожные часы запомнились многократной лихорадочной передачей через шлюз внутрь нашей «бочки» стеклянных колб, в которые я производил заборы воздуха в зонах работы различных агрегатов. Заполненные колбы также шлюзованием передавал дежурной бригаде для лабораторного анализа. В итоге выявили скачок содержания угарного газа в атмосфере обитаемых отсеков! Но поиск очага возгорания результата не давал, а наши силы уже иссякали. Логическим путем все-таки вовремя успели установить причину: искрили и подгорали щетки электродвигателя установки «Гном», обеспечивавшей очистку воздуха в отсеках от вредных микропримесей. Парадокс: чем лучше «Гном» чистил воздух, тем сильнее он отравлял нас угарным газом… Разобравшись, в чем дело, мы заменили аварийный двигатель. Эксперимент прерван не был.  

Фактически на этой стадии программы испытаний стали нащупывать пределы физиологических возможностей человека, оказавшегося в отсеках марсолета. Впрочем, за нашей безопасностью во время проведения эксперимента «земля» следила строго. Предусмотрели систему аварийного спасения экипажа. А в дни, когда по программе испытаний у нас наступала особо сильная «давиловка», возле ЭУ-37 стоял наготове реанимобиль.

— Трехмесячный «полет», состоявшийся в марте–июне 1975-го, оказался последним в этой программе…

— Работа по межпланетным полетам тогда шла уже «по инерции». Предполагалось провести на ЭУ-37 еще ряд важных экспериментов, не только увеличивая длительность до соответствующей реальной марсианской экспедиции, но и «подтянув» все системы, узлы в составе ТМК до высокого уровня надежности в режиме трехлетней автономной работы.

Однако замыслы реализовать не удалось. В 1975 году сменилось руководство ведущего предприятия космической отрасли. Изменились взгляды на приоритеты в освоении космоса у руководства страны. Результат: была фактически отменена главная цель этой программы — полеты человека к другим планетам. Отныне они переходили в разряд отдаленных, гипотетических перспектив. А на первый план вышли задачи, связанные с освоением околоземного пространства.

Что касается ЭУ-37, то с тех времен этот объект не раз перестраивался. Он утратил первоначальный смысл — секретного прототипа марсианского ТМК — и сделался экспериментальной площадкой, на которой, в частности, лет 10 назад был проведен широко разрекламированный эксперимент «Марс-500».

В Российском военно-историческом обществе прошло заседание Научного совета. Оно было приурочено к Международному дню узников фашистских концлагерей. Однако основной темой, которую в итоге больше всего обсуждали участники, стала денацификация Украины.

Во время заседания Научного совета Российского военно-исторического общества многие специалисты и ученые, принявшие в нем участие, обратили внимание собравшихся на исторические аспекты, связанные с денацификацией Германии после окончания Второй мировой войны. Эти давние уже события сейчас приобрели особую актуальность в контексте проводимой Россией специальной военной операции на Украине.

Председатель Научного совета РВИО, профессор Института стран Востока Анатолий Кошкин в своем выступлении напомнил, что в советское время было защищено немало кандидатских и докторских диссертаций, посвященных различным аспектам проводившейся после окончания Второй мировой войны денацификации Германии и ее союзников.

— Большой минус в том, что, эти диссертации остаются невостребованными, — отметил ученый. — Может быть, нам стоит предложить правительству и другим ведомствам создать специальную группу, которая изучила бы те диссертации, которые были написаны по этой теме, и почерпнула бы оттуда то, что может пригодится сегодня. Президентом нашей страны поставлена задача демилитаризации и денацификации Украины, которая уже выполняется. Демилитаризация – чисто военный аспект этой задачи, который, я уверен, будет обязательно доведен до конца. А вот денацификация – процесс очень длительный, и без плана, без учета опыта прошлого, его будет очень и очень непросто осуществить.

Анатолий Кошкин подчеркнул, что все поставленные задачи специальной военной операции должны быть полностью выполнены, чтобы впоследствии наша страна не оказалась перед еще более сложной ситуацией.

О процессе послевоенной денацификации Германии подробно рассказал главный научный сотрудник Института всеобщей истории РАН Алексей Филитов. Он сделал акцент на роли образовательных организаций и учителей в воспитании новых поколений немцев в духе решительного отрицания самой идеи возможного превосходства одной нации или народа над другими. Филитов также затронул тему осуждения идей нацизма на Нюрнбергском трибунале и последующих судебных преследованиях фашистских палачей в разных странах.

На заседании Научного совета РВИО выступил писатель и журналист Александр Проханов. Он отметил, что в последние годы россияне продемонстрировали большой подъем патриотизма.

— После возвращения Крыма и событий на Донбассе русское сознание воскресло. Глубинный русский победный код, который после событий 1991 года всячески затаптывался, но который всегда заставлял Россию побеждать и выходить из самых чудовищных исторических катастроф, сегодня находится под угрозой. Если мы его опять сломаем и погасим, это будет огромная трагедия, российская и мировая… Мне кажется…, что следует добиваться, чтобы на Украине мы достигли победы и не останавливались на границах Днепра. Денацификация Украины возможна только после полной и окончательной победы, а ее отсутствие приведет, наоборот, к нацификации Украины.